Комсомолец.ком - Creative - П.М.

Этот рассказ я задумал написать довольно давно. Служба в ВС РБ, бессонные ночи в карауле давали большую почву для размышлений. Но лишь недавно случилось событие, подвигнувшее меня, отъявленного лентяя, взяться за перо. В поисках работы я штудировал разные СМИ. И вот мое внимание привлекло объявление: « Начинающим авторам. Присылайте мне ваши произведения. Помогу в размещение их на страницах печатных изданий ». Или что-то в этом роде. Не думайте, что я хочу отправить ЭТО тому челу, просто для меня эта заметка сыграла роль стартового пистолета.

Предвосхищая вопросы, отмечу, что это отнюдь не автобиография. Это история жизни выдуманного мной нереального (надеюсь) человека, которого я люблю как родного, хотя и не разделяю полностью его взгляды на жизнь.

Сразу же хочу выразить благодарность следующим челам: АН, АД, КР, МК, ВК, АД, а также ТЧ и ДН, за то, что, общаясь с ними, я стал таким, какой я есть, и за то, что, благодаря им, у меня появилась необходимая информация и моральная подоплека, поспособствовавшая созданию этого.

Не судите меня строго. Судите меня искренне.

МОНОЛОГ

Восстанавливая сейчас цепочку событий, приведших к такой развязке, надо начинать с того, что я все-таки родился.

Родился я, когда на меня уже особенно и не надеялись. Матери было тридцать шесть, роды проходили долго и болезненно, но я все-таки оповестил весь мир о своем появлении долгим протяжным криком.

С самого детства мне дали понять, каких жертв я стоил своим родителям, и вот во что это вылилось. С пеленок и ползунков до шестнадцати лет с меня чуть ли не пылинки сдували. Стоило мне немного простудиться, и на улицу я выходил как путешественник на Северный полюс, Я никогда не загорал (ультрафиолетовые лучи вызывают рак кожи), не занимался спортом (ушибы и царапины могли вызвать заражение) и так далее.

Моя семья была не бедной. В результате в школьном ранце у меня всегда были вкусные конфеты и экзотические фрукты. Друзей у меня не было, так как в обществе равных я слишком выделялся. По этим же причинам я не мог встречаться с девчонками. Таким образом, мне пришлось реализовать себя в учебе. Вот там то я был лучшим. Во всех предметах кроме физкультуры (однажды во время игры в футбол, я упал и разодрал колено, и моя мать тут же выбила мне вечное освобождение).

Когда мне исполнилось шестнадцать, случилось эпохальное событие. Я мастурбировал в ванной, и зашла мама. Она побледнела, схватилась за сердце и разразилась непередаваемой тирадой. Дальше - хуже. На так называемом вечернем собрании они с отцом сначала ругались между собой, потом переключились на меня, потом напомнили, что я такое. И в этот момент я взял нож и резанул себе по венам …

Выписавшись из больницы, я обнаружил, что отношение ко мне переменилось. Родители стали разговаривать со мной осторожнее (не мудрено - как бы вы разговаривали с сыном-онанистом, склонным к самоубийству). Я пользовался этим как мог. Результатом этого стал давно желанный подарок.

Теплым летним днем они зашли в мою комнату, поздравили с успешным окончанием десятого класса и заявили, что меня ждет сюрприз.

Сюрприз не заставил себя долго ждать. Отец куда-то ушел. Вернулся он через несколько часов с каким-то мужиком и коробками. Они стали доставать содержимое и монтировать его на моем столе. Так в мою жизнь вошел компьютер.

III

С тех пор я прочно и безвозвратно поселился в мире нулей и единиц. В школу я ходил только, для того, чтобы окончательно не добивать моих родителей. При этом я умудрился окончить школу с золотой медалью, получив привилегии созерцать свою фамилию на стенде с фамилиями таких же умников.

Родители шептались между собой: ничего поступит в институт и все обойдется… Они не учитывали того, что к тому времени мне было плевать не только на образование, но и на них самих.

Родители… С одной стороны они считают, что их отпрыски лучше недоразвитых детей их родственников, знакомых и соседей. С другой - постоянное недовольство и прививание ложного чувства вины за то, что эти маленькие засранцы и не собираются придерживаться планов на жизнь, разработанных для них их разумными предками.

Теперь мои стариканы годились лишь для того, чтобы кормить меня и давать деньги на усовершенствование моего Друга.

Такое равновесие продолжалось до того момента, когда до меня дошло, что деньги я могу заработать и сам.

Я стал сочетать полезное с приятным. Написать программу? Пожалуйста. Создать вирус? Не вопрос. Вас волнует этическая сторона? А меня нет!

Теперь я выходил из квартиры только для того, чтобы встретиться с заказчиком (если он по понятным причинам не хотел говорить по телефону) для получения от него заказа или денег за заказ.

Я забыл маршруты движения общественного транспорта, и, чтобы добраться по нужному адресу, я просто-напросто использовал такси.

Я смутно представлял, какое сейчас время года, не говоря уже о погоде на данный момент. Бывало, что, выходя из дома в теплой куртке, я обнаруживал яркое солнце, молодые листочки на деревьях. И к своему удивлению понимал, что мне жарко. Прохожие пялились на меня, некоторые смеялись, некоторые крутили пальцем у виска, но мне было плевать. Скорей бы покончить с делом и вернуться к Нему. Ведь я не просто любил, я боготворил Его. Он отвечал мне сторицей, принося мне деньги, и, разговаривая с Ним, я слышал, как Он мне отвечает.

В то время как мои сверстники хвастались друг перед другом своими приводами в милицию, количеством выпитой водки и перетраханных девиц, я жил в своем мире.

В этом был еще один плюс. Я полностью излечился от своей любимой болезни - онанизма. По вечерам, когда все спали, мои глаза, вместо пяляния в экран телевизора в ожидании постельных сцен, находились в сорока сантиметрах от монитора. А во сне, вместо старательно вылизывающих друг друга похотливых девиц, я видел пути оптимизации Windows. Что уж тут говорить об утренней эрекции, точнее об ее отсутствии.

VII

Деньги я тратил не только на компьютер. У меня хватило ума, чтобы в свое время приобрести Военный билет. Иначе меня постигла бы страшная участь: целых полтора года одиночества. Как еще назвать общество ограниченных людей, которые не могут отличить мышь от монитора.

Ладно, что-то я увлекся. Попробую подытожить: я только и делал, что либо спал, либо сидел у компьютера. Ну, конечно, были вылазки и на Божий свет за работой, а также походы на кухню (не подыхать же с голоду) и в туалет.

Вот во время такого похода во имя справления малой нужды в мертвой тишине моей квартиры, как глас гаврииловой трубы, раздался переливчатый звонок. После непродолжительных раздумий я понял, что это звонок в дверь, и пошел открывать.

VIII

Я стоял ошеломленный, видя перед собой прекрасного Ангела, спустившегося с небес. Она что-то говорила, но слух мне отказал. Зрение ушло недалеко.

Я видел только Ее губы. Коралловые, чувственные, с изящным изгибом, едва заметным пушком сверху, они постоянно двигались, произнося какие-то слова.

Каким-то образом я раскрыл свою пасть, будто склеенную «Моментом», и проквакал: «Девушка, можно с Вами как-нибудь встретиться?». На Ее щеках заиграл румянец, отчего мои ноги едва не подкосились, и божественный ротик произнес: «Может быть». Я проглотил огромный комок какой-то гадости, невесть откуда взявшейся в моем горле, и выдавил с, как мне показалось, эскимосским акцентом: «Когда?». Она улыбнулась (мое сердце вертелось где-то на орбите Плутона): «В ближайшее время я буду занята, так что недели через две. Может быть. Если вы дадите свой номер телефона, я вам позвоню. Может быть». Быстро, чтобы не потерять сознание, я назвал семь цифр. Она записала, снова улыбнулась и добила меня: «Так вы пойдете на выборы?». Ответить на этот вопрос я на смог и лишь наблюдал, как она, попрощавшись, стала спускаться по лестнице.

Я закрыл дверь и долго не мог сдвинуться с места. Но тут меня осенило: Боже праведный, я разговаривал с Богиней, имея на себе только трусы и майку! Рука, как бы не веря в это, скользнула вниз и, кроме подтверждения очевидного обнаружила то, чего не было целую вечность: эрекцию.

Это привело меня в чувство, и, не в силах больше сдерживаться, я пошел в ванную и стал онанировать.

Все кончилось быстро: сила, заточенная во мне столько времени, нашла выход, и вместе с энным количеством белка я чуть ли не потерял и сознание.

Придя в себя таким нехитрым способом, я подошел к зеркалу и впервые за долгие годы внимательно и критически оглядел себя. Твою мать! Я увидел костлявого очкарика с огромным прыщом на носу.

Я понял, что Она взяла мой телефон только из вежливости, не желая обижать меня сразу.

Вознесенный Ангелом ввысь, Я с оглушительным грохотом упал на землю.

Последующие дни я повел как во сне. Услужливое воображение постоянно рисовало мне картинку: компания, смеющаяся над рассказом моей Богини об очкастом идиоте.

Я пытался найти спасение у своего старого друга, но ничего не вышло. Размеренное гудение вентилятора разрывало мне мозг, буквы на мониторе казались жуткими иероглифами. Я понял, что его эпоха в моей жизни завершилась, как расступились языческие идолы перед пришествием Иисуса Христа.

Я с трудом соображал, с трудом передвигался. Резко выдернутый из прежней жизни, я походил на лемура, пойманного в лесах Мадагаскара, и с ужасом взирающего из клетки на страшных двуногих великанов. Я не мог освоиться с настоящим, в котором было пусто, и с ужасом смотрел в будущее, которого у меня не было.

И вот тогда-то, словно мертвец из могилы, из моего подсознания вылезла идея самоубийства. Я смотрел на шрам на руке и думал, что неплохо было бы все повторить.

XII

Вы когда-нибудь стояли на балконе этажа… ну, допустим, двадцатого? Вспомните свои ощущения: огромное, почти непреодолимое желание прыгнуть вниз. А может, вы мчались на машине по скоростному шоссе, и вам приходилось бороться с искушением повернуть руль резко вправо, чтобы покончить со всем раз и навсегда? И это притом, что у вас все хорошо, а что уж говорить обо мне?

Мне тут пришла в голову мысль. По-моему, человек с рождения запрограммирован на самоубийство. Достаточно одного незначительного сбоя в операционной системе под названием «жизнь», и в действие вступает программа «суицид». Спасением может быть только чувство необходимости кому-нибудь. У меня же это чувство напрочь отсутствовало, и мои шансы на дальнейшее существование абсолютно не прослеживались.

Мой план был прост, как памятник Ленину: я беру пистолет и пускаю себе в голову столько пуль, сколько раз успеет нажать на курок мой палец. Видит Бог, именно так бы я и поступил, но в один прекрасный момент позвонила Она.

XIII

Я не помню сейчас все то, о чем мы говорили тогда. В памяти остался только комок той самой гадости, успешно проглоченный ранее, но непонятным образом материализовавшийся теперь. Но самое главное: Она назначила встречу в семь часов вечера. Таким образом, я получил в свое распоряжение восемь часов.

За это время я успел многое: съездить (естественно, на такси) в универмаг, сходить в парикмахерскую (тема для отдельного рассказа), принять душ (никогда я еще так тщательно не мылся), не переставая то и дело усмирять свой член, который напоминал теперь игрушку-неваляшку (то, что это усмирение прошло без мастурбации, можно поставить мне в заслугу). После окончания всех этих операций до момента Х оставалось целых три часа.

Понимая, что выходить так рано по крайней мере глупо, последующий час я всецело посвятил тому, что только грыз ногти и поминутно бегал к зеркалу, чтобы посмотреть, не появился ли где-нибудь предательский прыщик…

На место встречи я прибыл в шесть часов и целый час с четвертью размышлял, догрызая остатки ногтей, броситься под трамвай сейчас или когда уже будет совершенно ясно, что Она не придет. Однако, крайних мер не потребовалось, ибо чудо свершилось. Ровно в семь часов пятнадцать минут я услышал божественный голос: «Привет. Извини, я немного опоздала».

XIV

Я не мог говорить, я мог только смотреть. А видел я многое: туфельки с квадратными носами на высоком каблуке, ровнехонькие загорелые ножки, созерцание которых прерывала короткая задорная юбчонка. Далее моему взору предстали два холмика под блузкой, заставляющие сердце биться еще чаще, длинные каштановые волосы, карие глаза, аккуратный носик и … те самые чарующие губки, которые улыбались мне.

Видя, что толку от меня маловато, Она взяла инициативу в свои руки. Точнее, в одну руку, которая непонятным образом перекочевала в мою. И повела (скорее, потащила) меня в сторону парка…

Ближе к концу вечера с удивлением осознал, что могу быть разговорчивым, не лишенным чувства юмора, элегантным молодым человеком. А когда она поцеловала меня на прощание, я понял, что могу не вызывать отвращения как при визуальном, так и при физическом контакте.

Домой я летел на крыльях, тщетно пытаясь удержать рвущееся наружу ликование.

Мы стали встречаться каждый день, и я открыл в себе совершенно новые черты.

К примеру, я понял, что могу испытывать восторг от созерцания картин в музее и от прогулок по сказочному осеннему лесу, могу смеяться над дешевыми голливудскими комедиями и плакать на диснеевских мультфильмах.

Она, как собака-поводырь, вела меня из кромешной тьмы прошлой жизни в светлое и прекрасное будущее, которое было впереди, и оно обещало быть замечательным.

Примерно через месяц я, набравшись смелости, признался Ей в любви, еще через неделю Она ответила мне взаимностью, а еще через два дня на мое предложение пойти ко мне я услышал утвердительный ответ.

Господи, как я был счастлив, ведь Она дарила мне самое дорогое, что у Нее было - себя. Я жутко нервничал и комплектовал, но Она смогла меня успокоить и (как же я был Ей благодарен) даже не вскрикнула, а только прикусила губу, после моего неуклюжего первого проникновения. Потом все было хорошо, и на вершине блаженства мы оказались вместе, после чего долго еще лежали не в силах оторваться друг от друга, в то время как наши души, поднявшись ввысь, воссоединились в одно целое.

После этого мы стали заниматься сексом при первой же возможности. Для этого я просто снял квартиру и переселился туда, не обращая внимания на слабые протесты моих родителей.

Я готов хоть сейчас плюнуть в глаза тому, кто скажет, что секс вторичен в любви. Нет, нет и нет! Он стоит на одной ступеньке с духовным общением, а иногда и выше его.

Ладно, постараюсь совладать со своими эмоциями.

Еще через какое-то время я решил, что способен сделать Ей предложение. Рано? Нет! Ведь только благодаря Ей я сумел повернуть русло реки моей жизни, которое до этого вело прямо в Лету, в другую сторону, и теперь оно проходило через райский сад, конца которого не было видно.

Иными словами, когда госпожа Фортуна пробегала мимо меня, я ущипнул ее за задницу. От удивления она прервала свой вечный бег, чтобы посмотреть на такого нахала. Ну а я, не будь дурак, облапил ее, и в таком положении мы пробыли долго, пока за сладострастной улыбкой похотливой сучки я не увидел злобную гримасу оскорбленной женщины.

XVI

Все закончилось тогда, когда за окном закружились первые снежинки. Она пришла с разбитой губой и долго не могла прийти в себя, рыдая на моем плече. С трудом добившись от Нее признания, я выяснил, что Ее отец, о котором я раньше и слыхать не слыхивал, оказывается, отсидел срок за убийство и не далее, чем неделю назад, вернулся домой. По его понятиям, моя Богиня была еще слишком мала, чтобы встречаться со «всякими козлами с мозгами в мошонке», и поэтому он высказал недовольство всеми доступными ему методами. «Он говорил, - шептала Она, - что убьет и тебя и меня, если узнает, что мы встречаемся, но я лучше умру, чем буду жить без тебя».

Сбой в моей операционной системе под названием «Жизнь», оказывается, не был исправлен. Он только притаился и ждал своего часа. И час настал.

Не знаю, был ли я тогда в сознании, или за него работало подсознание, но я совершенно спокойно сказал: «Давай умрем вместе». «Давай», - ответила Она.

Сейчас это кажется ужасным, но тогда Ее согласие было таким же естественным, как если бы я предложил Ей пойти в кино.

Я принес баночку таблеток, два больших стакана воды, и мы, усевшись на ковер, стали глотать смерть в маленьких белых пилюлях.

Вода закончилась, и мне пришлось пойти на кухню, чтобы принести еще. Один стакан выскользнул из моих рук и разбился. Пока я искал другой, пока убирал осколки, пока набирал воду, Она вызвала «скорую». Я понял это сразу, как вошел в комнату. По Ее глазам, жестам, выражению лица. Ей даже не надо было об этом говорить.

Даже если бы Она изменила мне с верблюдом в зоопарке, я не испытал такой обиды. Стаканы с водой разлетелись в разные стороны, а мои руки сомкнулись на Ее нежной шейке.

Она почти не сопротивлялась, наверное, не веря в возможность происходящего, и, когда Ее тело обмякло, и голова безвольно откинулась назад, в Ее глазах, наполненных еще не высохшими слезами, я прочитал удивление.

XVII

Дальше все ясно. Приехали врачи, выломали дверь, откачали меня. А зачем? Доктор, поймите, ни ваши уколы, ни смирительная рубашка не помогут. Все равно я найду момент и закончу то, что должен был сделать очень давно…